На руинах «Колдовства» - Страница 75

Ее жизнь сосредоточилась теперь на ненависти к рабству и его влиянии на мужчин Юга, этих высокомерных хозяев женщин и рабов, принимающих как должное то, что слуги бегут перед ними, открывая двери и выполняя любой каприз.

Алекс не такой, и отец тоже. Симона была полна решимости не позволять Алексу рисковать. И она была уверена, что Клео поддержит ее.

— Необходимо договориться с отцом Франсуа о крещении, — услышала она голос матери.

— В соборе? — предложила Орелия.

— Конечно.

— Я могу встретиться с отцом Франсуа завтра, если хочешь, — сказал Алекс.

Орелия посмотрела на сына, машущего невероятно маленькими ручками, пытаясь ухватить что-то, чего он не мог видеть.

— Он такой маленький! — Она посмотрела на повитуху, стоявшую в дверях в пальто и шляпе, ожидавшую, когда ей подадут экипаж. — Через месяц, может быть, мадам Пуаре?

— Возможно, — сказала женщина. — Я не советую спешить, когда ребенок слаб, но ваш сын здоровенький.

Решили, что сын и наследник Алекса получит свое прославленное имя в феврале, когда зацветает боярышник во влажных лесах.

День крещения выдался ярким и сухим, виденье весны между зимними дождями. Когда Арчеры прибыли в собор, двойными шпилями пронзающий небо над Джексон Сквер, Тони и Роб с детьми уже ждали их. Орелия развернула одеяльце Жана-Луи и расправила складки длинной изящной вышитой рубашки для крещения, подарок бабушки, хотя он и не знал этого. Тони бурно восхищалась, считая, как и Мелодия, что это подарок Симоны.

Ребенок Орелии мирно спал во время высокопарной латыни мессы отца Франсуа и красивого пения хористов. Когда подали сигнал, Алекс взял мальчика из рук Орелии и они подошли к священнику. Красивая рубашка свисала почти до пола, и по собору пронеслись восхищенные «ахи» прихожан, сменившиеся на тихое хихиканье, когда брызги священной воды вызвали яростный вопль из крошечного тельца.

— Нарекаю тебя Жан-Луи Наполеон Роже Арчер, — нараспев сказал священник, — во имя Отца и Сына и Святого Духа.

После этого они принимали поздравления и пожелания друзей и знакомых. Подошла Элен де Ларж, одетая в черное и с вуалью. Поговорив с гордыми родителями, она повернулась к Симоне:

— Теперь у вас есть еще один интерес в жизни, который отвлечет вас от ваших лошадей.

«Еще один?» Симона удивленно приподняла брови. Но Элен улыбнулась и прошла, уступив место следующему поздравителю.

— О чем она говорила? — тихо спросила Тони.

— Понятия не имею, — сказала Симона, но маленький червячок страха закрался в ее сердце. Знала ли Элен, что она занималась с Аристом любовью? Или намекала на что-то другое?

Когда они вышли из широких двойных дверей собора на солнечный свет, Симона увидела безобразного надсмотрщика Ариста и содрогнулась. Он не подал вида, что узнал ее, но остановил Роба:

— Позвольте поговорить с вами, мистер?

— Что этот человек делает здесь? — шепотом спросила Симона у Тони.

— Разве ты не знаешь?

— Что?

— Месье Бруно уволил Пикенза. Он теперь наемный охотник за беглыми рабами.

Симона почувствовала сильную тревогу. Джеф обратился к Тони:

— Поезжай с матерью. Я подожду Роба.

— Постарайтесь не опаздывать, — сказала Мелодия. На завтрак в честь крещения новорожденного были приглашены близкие друзья.

Женщины прошли к экипажу.

— Так вы потеряли еще одного раба? — спросила Симона. Иначе как она могла объяснить разговор Роба с этим ужасным человеком?

— Нет, — ответила Тони. — Но, может быть, он найдет Ноэля.

Если они поймают Ноэля, если Ноэль не перешел канадскую границу, если они привезут его обратно… Симона задрожала. Заговорит ли он?

Элинор пронзительно закричала, привлекая внимание Симоны.

— Тетя Симона! Отгадайте, что мне подарили на День рождения. Тетя Симона! У меня теперь будет собственная детка-лошадка!

— Она не детка, — презрительно сказал Джеффи. — Это пони. А я буду учиться ездить верхом на настоящей лошади. Папа так сказал.

— Бутс тоже настоящая лошадь! Правда, маман? — Они громко спорили, пока Тони не пригрозила отвезти их домой.

— Ты не помирилась с Аристом? — спросила она Симону, угомонив детей.

Мелодия проницательно взглянула на младшую дочь.

— Ты отказала месье Аристу, Симона? — спросила она. — Вероятно, поэтому он перестал показываться на балах? Раньше он ни одного не пропускал.

Симона не могла понять особого отношения матери к Аристу. Может, та поняла, что он первый серьезно привлек внимание ее незамужней дочери?! Симона с упреком посмотрела на Тони, но сестра лишь пожала плечами.

— Вероятно, его нет в городе, маман. Вы ведь знаете, что он часто уезжает по делам, — ответила Симона.

В Беллемонте уже съезжались гости. Отовсюду раздавался гул голосов, слуги сновали по комнатам, разнося шампанское. Вскоре комнаты наполнились дразнящими запахами жареной дичи и даров моря под пряными соусами.

Джеф провел юную гордую мать Жана-Луи Наполеона к длинному столу и усадил справа от себя. За стулом Орелии улыбающаяся темнокожая женщина, выбранная в няни новорожденному, держала Жана-Луи в его длинной изысканно вышитой рубашке.

Когда Мелодия села на свое место с Алексом по правую руку, расселись семья и гости. Джеф взял хрустальный бокал с рубиново-красным вином и произнес тост:

— За будущего наследника Беллемонта! За его здоровье!

Все подняли бокалы, и мужчины закричали:

— За будущего наследника.

Орелия покраснела от удовольствия. Она сделала знак няне, и та обошла стол, давая возможность каждому гостю увидеть дымчатые синие глазки и очаровательные крошечные ручки и разглядеть изящную вышивку сорочки, а затем унесла мальчика в детскую. Слуги начали подавать мясо.